Бэйхай, выходящий из тысячелетней истории, несет в себе великолепие стартового порта Морского Шелкового пути и величие и спокойствие того, что он является единственным городом в Китае для наблюдения за китами. Кажется, что время в этом южном городе замедляется, как будто стрелки часов замедлились, сохраняя первоначальный вид рыбацкого порта. Когда ЯНГ встречает Бэйхай Шератон, он извлекает суровую текстуру и тихий темперамент этой нетронутой горы и моря, создавая уединенное, романтическое, современное и обильное приморское праздничное путешествие для первого внутреннего курорта Sheraton, приглашая людей временно оставить суету и вернуться к природе.
Вступая в веерообразный вестибюль на мысе, обнаженные грубые рифы превращаются в светло-серые геометрические формы с выступающими или утопленными грецкими веслами, встроенными в стены, как паруса вокруг колонн.
Четкие и сильные линии ракушечно-белого камня полируют стойку регистрации, а также простираются на внутренние стены и потолок лобби-бара.
Бэйхай, выходящий из тысячелетней истории, несет в себе великолепие стартового порта Морского Шелкового пути и величие и спокойствие того, что он является единственным городом в Китае для наблюдения за китами. Кажется, что время в этом южном городе замедляется, как будто стрелки часов замедлились, сохраняя первоначальный вид рыбацкого порта. Когда ЯНГ встречает Бэйхай Шератон, он извлекает суровую текстуру и тихий темперамент этой нетронутой горы и моря, создавая уединенное, романтическое, современное и обильное приморское праздничное путешествие для первого внутреннего курорта Sheraton, приглашая людей временно оставить суету и вернуться к природе.
Вступая в веерообразный вестибюль на мысе, обнаженные грубые рифы превращаются в светло-серые геометрические формы с выступающими или утопленными грецкими веслами, встроенными в стены, как паруса вокруг колонн.
Четкие и сильные линии ракушечно-белого камня полируют стойку регистрации, а также простираются на внутренние стены и потолок лобби-бара.